Ночь. У ней на видном месте
на штанах заплатой — месяц.
А потом приходит День
в серой тучке набекрень.
Ночь. У ней на видном месте
на штанах заплатой — месяц.
А потом приходит День
в серой тучке набекрень.
Проснулся. Что я!? Потрясён:
увидел чёрно-белый сон.
Ноктюрн наивный. Пара нот.
И ощущенье — как в кино.
Потом доходит: Здесь — не так.
Цветы, соцветия, цвета
на всякий разный случай.
…Там — лучше.
В зеркале — вздрогнула стенка.
Оппа — решаю — изменка!
Но (обернулся я резко) —
ветер какой! — занавеска…
Странных мыслей обрывки, цепочки
промелькнули…
А чувствую я:
нас здесь нет — только фотки да строчки
заменили общения явь.
В окошко месяц светит, благовейней
священника со свечкою в руках.
Пью тера флю, мечтаю — о глинтвейне,
бессмертии и…
так, о пустяках.
Лиц много. Цветы. Это просто,
сначала. Зато чуть потом —
бацилла кошачьего роста,
с изящным, презрительным ртом.
Дымок над далёкою кузней.
Лев Яшин в роскошном прыжке.
Чертёнок в очках — кукурузник
выводит (не факт…) из пике.
Морская звезда ищет пару.
Картошка и рыцарский щит.
Дж. Хендрикс расквасил гитару —
вон гриф сиротливый лежит.
А если рассеять, играя,
внимание зренья (уже!) —
зелёные травы без края
и тучи…
зелёные же.
…Почти достигая нирваны,
смотрю я… — на кафель,
из ванны.
Чтоб всё хорошо — не бывает.
Вмиг счастье, увы, убывает,
случайная чушь, дым без тленья —
на части его разбивает.
Такая загадка сознанья.
Вне области илчного знанья.
А впрочем…
И здесь исключенья.
Вот, скажем, воспоминанья…
Ты проживёшь немало дум досадных
и нехороших прочих в ночь без сна,
когда земными осквернённый Месяц
не спал с тобой, хоть мучился своим.
Услышишь много правды в горьких мыслях.
Но, толком ничего-то не запомнив —
познаешь всё же пользу. Там. Потом.
Когда вдруг догадаешься (случайно):
ты — сам (всегда!) подсказываешь эху.
Никто не оставит наследий.
Мгновенья.. и — в прах всё Это.
Представь себе: ты — последний…
Конец Света.
Потолок. Я – под ним, на диване.
Зубы вязнут в душистом банане.
Разрываются памяти всполохи.
И в них – граждане, фрики да олухи.
…Тётка мацает шар апельсина.
Продавщица (огромный носина,
рак варёный) – привычно ругается.
Скукотища. Кино обрывается.
…Из кривой БМВухи без бампера —
два вампира и девка из абвера
вылезают на поиски донора
и орут: за обидки – сто долларов.
Ночь. Четыре утра. Минус двадцать..
Стиви Уандера – тише. Деваться
в общем – некуда. И, на прощание,
улыбаюсь в них залпом молчания.
…Зачеркнул, рассмотрев, ту обиду:
друг с кия раскидал пирамиду.
Всё равно что участие в небыли,
ведь меня у стола – даже не было.
На диване. Опять. Воскресенье.
Тишина. В голове. В помещеньи —
телевизор со smooth оператором
и (сосед) – молоток с перфоратором.
Всяк бывает.
Чту память.
Стараюсь
сделать вид, что хоть в чём – разбираюсь…