Сырое утро. Тусклы рельсы.
Деревья — веток жалкий жест.
Стоят они, как погорельцы,
насквозь раздетые уже.

Ноябрь.
Едва ползут вагоны.
темно расплющились поля —
уже дожилась до агоний
себя забывшая земля.

Всё это осени издержки,
растрата цвета и тепла —
она, оставшись без поддержки,
без солнца, выжить не смогла.

И, уличённая в банкротстве,
бежала, бросив свой престол
в обескураженном сиротстве —
любой судьбе на произвол.

Ноябрь…
И значит — сыро, зябко.
Я прижимаю лоб к стеклу:
так туча, серая как тряпка,
роняет дождь в листвы золу.