Небо плавно, величаво,
всё, плывёт куда-то вправо.
А внизу вороны, что ли,
как в театре, сели в поле.
Совещаются, галдят,
в небо — даже не глядят.
Зря. Красиво.
Даже очень:
уплывает, вправо,
осень.
Уплывает всё куда-то.
Оставаться… страшновато.
Помнишь: Витебский вокзал,
расставание с похмелья…
Ты не верила.
Я — знал.
Обручённые постелью
продолженья не нашли
обречённому веселью.
Я ступил, как на угли,
на вагонную подножку —
оторвавшись от земли.
И — поехал, понемножку.
Оглянулся — ты перрон
ковыряла босоножкой.
Так и помню всё — как сон,
за страдание любимый,
как судьбу: я был — влюблён,
пусть и глупо, странно, мимо.
Мальчишка уродился
Незнайкой на Земле.
И мигом заблудился
в бесцветно-серой мгле.
Где Время — всё забыло
и вслед себе бредёт.
Где будущее — было.
Где прошлое — грядёт.
Где под эгидой Бога
вершится прорву лет —
один! (актёров — много)
затрёпанный сюжет.
Бумажные проекты.
Словесные дымы.
Пустые интеллекты.
Мышиные умы.
Людские отношенья.
Звериный зуд в крови.
Поспешные сношенья.
Легенды о любви.
Сердечные зацепки.
Похмельные дела.
Крушения — не в щепки.
Мытьё — не добела.
Возможности без визы.
Ходьба по краю ям.
Треклятые круизы
по проклятым краям.
Магнитные заботы.
Обширные шиши.
Чередованье рвоты
и голода — Души.
Сомнения — до жути,
до ада — до утра.
Непротивленье сути,
неузнаной вчера.
Молчание, до ора.
И — правильный ответ:
да, есть — Сорнячный город,
Цветочный — точно! — бред.
Цыганка старая, сухая —
молчи!
Слова — как бабочки в ночи
порхают.
Мне непонятна их изнанка.
Тебе
ужель видней в моей судьбе,
цыганка?
Неужто так уже заметно,
что ты
за грош отдашь мне труп мечты…
за медный!?
Не стоит…
тратиться напрасно.
Уйди.
Я сам всё вижу впереди.
…Мне страшно.
Всё длится, длится, длится
не отличишь от сна:
похожие все лица
и те же имена.
Калейдоскоп нелепый
в трёх зеркалах кривых
событья кружит слепо
для зрителей слепых.
Всё дальше, дальше, дальше… —
затёрт за будней ряд
день, прожитый без фальши,
день, прожитый не зря.
Вчерашнее забыто.
Сегодня — ничего.
А завтра — тьмой укрыто
от взгляда твоего.
Всё будет!
Будет.
Будет?
Будильничек мечты
всё будит, будит, будит —
но не проснёшься ты.
Остаться не надейся.
И уходить не смей.
О стены тела бейся.
И телом тем старей.
Как жалко…
Как красиво
задумано, скажи?
…В калейдоскопе криво
мелькают миражи.
Всё тише, тише, тише,
всё тише кровь течёт.
Проверь — неужто дышишь,
неужто жив ещё!?
…Всё правильно.
Все живы.
Все жили на Земле.
Все разговоры лживы.
И эти — в том числе.
Всё тебе и расскажи!
Ладно:
да,
я люблю тебя, как жизнь —
не всегда.
Диалог перед дуэлью
— Граф, Вы бледны.
— Да, есть немного.
— У Вас усталое лицо.
— Увы — всю ночь, пардон, изжога,
а всё дрянное то винцо.
— Да уж, попили так попили.
— Чёрт с ним со всем, покурим, а?
— Вам в два стреляться, не забыли?
— Закурим.
— Всё из-за письма.
— Табак что ль прелый!
— Вот гавана.
— Всё — из того, что скушно жить,
где носит этого Ивана,
пора б уже и кофе пить.
— Поешьте.
— Ну уж, предрассудки.
— Ведь так нельзя!
— Как посмотреть,
мы пьём всего-то третьи сутки.
— Четвёртые.
— Иль умереть?..
— Тьфу-тьфу.
Однако ж настроенья.
Вам двадцать семь?
— Да вроде так.
Что время?
— Полдень без мгновенья.
— А Вам-то как он?
— Да… Сопляк.
— Вот-вот.
Но жаль-таки — не Ленский,
не тот апломб и чувства пыл.
А то б я бахнул в свет вселенский —
и он в слезах меня простил.
Придётся метить чуть пониже.
— Пойдёмте?
— Дайте докурить.
А что, Жюли ещё в Париже?
…Парижа ей не покорить.
— Она в Италии, в Абруццах.
— Там хорошо пожить весной.
Без мужа.
К мужу и вернуться —
За деньгами!
— О боже мой.
— Вот тут вы правы.
Пистолеты?
— Вот ящик.
— Двинулись стрелять.
— Прицельтесь лучше.
— Друг мой, летом
так, право, глупо умирать.