Два дня для души.
В кромешной тиши.
Два дня — как эпоха.
…Оно и неплохо:
подумалось с толком,
легло всё по полкам.
Почти. Не совсем, но —
всяк, не бессистемно.
Остыло, темнеет.
А стал ли умнее? —
затылок чеши
в кромешной тиши.
Ишь, снегирь широкогрудый
красоту свою пушит.
У . весны свои причуды.
Нынче, видно не спешит.
Мысли…
Хочется забыть их —
чтоб придумывать опять.
…Вот бывает у событий :
и хотел бы — негде взять!
Вечер. Ночь. Жирюга-месяц,
словно муж, раскрывший ложь,
пожелтел от жажды мести.
Иль болеет — не поймёшь.
В титрах «-5 под Брестом».
На картинке — неуют.
А Электрики — Оркестром
детства радости поют.
Чьи-то судьбы — где-то, мимо.
Эх, и я б что… Мне ж не лень!
Пролежал — непоправимо! —
на диване целый день.
Дня не стало. Лица
в памяти — строкой.
Белая страница
стынет под рукой.
Самоустраниться?
…Ужас-то какой!
Что-то же умею.
Как-то ж мог. Всегда?
И — словами грею
нервов провода.
Капитану Грею
я сродни тогда.
Море бьётся в злости,
аж трещат борта.
Под ногами — мостик.
Трубка — изо рта.
…Приходите в гости.
Почитать. Иль так.
Смотрю в окно: по крыше
крадётся жёлтая лиса.
А звёздочки — как мыши.
Привычный, белый шум машин —
мерцающая фраза.
А Месяц — золота кувшин,
вокруг — два-три алмаза
на чёрной скатерти…
Потом
в иллюминатор вижу:
плывёт подводной жёлтый дом —
ботинок, вдетый в лыжу.
И я расслышать даже смог
чудных два слова: Hey Bulldog!
Мне сказали, что бывает
средство — молодость продлить:
всех в тебе поубивает,
самого — оставит жить.
Ну, не совесть же…
Как вяло
Месяц жжёт свою свечу!
Натянувши одеяло,
в истребителе лечу.
Покружиться над мирами,
пикирнуть куда разок.
…Догорел.
В оконной раме —
утра серого мазок.
Мысли мысль хвостом виляет.
А связать их — не могу.
…Сигарета — добавляет
кувыркания в мозгу.
Воспитание — приобретение навыков к наименее конфликтному общению.