Верлибр это сложно, чего  уж скрывать,
там ритм под запретом, нельзя рифмовать.
И сразу понятно — хоть что есть… большое? —
за букв частоколом, читай — за душою.
И он — не для клоунов,
ибо паяцы
к глубинам не склонны,
верлибра — боятся..

Применяя средство это
по прозванию Мечта,
забываем скоро метод ,
пожиная результат.

Дым встречается с дымом
и  плывёт в облака
чёрно-серым налимом
с дыркой через бока,
хвост — под спелым кокосом.
Осень.

Зазвучало Время странно.
Точно строчка из Корана
на арабском. Как понять!
На кого, кому пенять.
В теле в шарики скаталась
постепенная усталость.
Надоело то и дело
говорить себе — что делать.
Я — ушёл из суматох.
Я для Времени — оглох.
Я — расслабился.
Я просто
вспомнил… Питер девяностых.
Даже звёзды.
Даже воздух.

В дружеской безлюдности —
точно плесень в сырости —
жизненные трудности
так и лезут вырасти.
Мне, глухарю —
ништо. Пока.

А так — смотрю:
течёт река..

По заведённому порядку
смотрю рассеянно в тетрадку.
Как на грядку.

…Ну, вот —
что-то растёт.
Цветёт.
Заколосилось…
А дальше — старый трюк:
что сеял — позабылось,
пожну — и посмотрю.
Меж трав пустых —
а вдруг! — цветы.

У Времени есть походка.
Такая же, как у меня.
Привыкла тоски нотка
веселья аккорд сменять.
Щекочет, царапает, хочет
в то место, где… западня.

И мне уже легче — ночью,
когда — нет в помине дня.

Вот помню, когда мальчиком
я книги читал пачками,
махнулся с хромым Пашиком:
селитру на том Гашека.
Игралось смешно в Швейка нам.

…А слушал уже — Рика Вейкмана.

Я нарисовал фавна.
Краску клал слегка, редко.
Цвет сперва бежал плавно,
замер, и — упал, резко.

Вдруг… я ощутил муку
детских, несмешных мистик.
Фавн мне протянул руку.
Я перевернул листик.
Встал и выключил ELO.

Наваждение — ушло.

Раз по довольно протоптанной теме
я путешествовал в жёлтой байдарке,
воспринимая Судьбу — как подарки,
и — утонул…
на какое-то время.

Вопросик есть:
Чудо — там или здесь?

Эх, вот бы — часами
управлять чудесами!