Песенка . Для Тани. (вариант)

А я была с рожденья девочка-юла.
Меня иначе мама не звала.
По дому я  летала как метла
в упорной жажде 5-го угла.
Казалось, что я не устала ни разу.
Всё пело во мне:
Дайте Джазу!
Коль жизнь коротка  — так не ждите приказа!
Дайте Джаза!

С уроков убегала, носилась по лесам.
Считаюсь чемпионкой по грибам.
А в хоре так горланила, что сам
директор пил какой-то тазепам.
Я в школу влетала — как смерч, как зараза.
Всё звало во мне:
Дайте Джаза!
Коль жизнь коротка  — так не ждите приказа!
Дайте Джаза!

Мечтала я запоем — и многое сбылось.
Сто раз всё потерялось и  нашлось.
Добро всегда зачёркивало злость
случайную. Но всё во мне рвалось
педаль бытия надавить до отказа —
чтоб слышали все:
Дайте Джаза!
Коль жизнь коротка  — так не ждите приказа!
Дайте Джаза!

Как зомби, с вареньем и чаем,
носом выключатель выключаю.
В темноте ищу привычно  путь.
В комнату — и к лампочке, к компу.
Изогнул опять крючок из тела.

…Надо что-то делать!..

У неё глаза жирафии
и два срока в биографии.
Но — вполне на всё пригодная.
Ноги, жола — мама родная!
До утра по барам лётает.
Меж своих — по фене ботает,
а закончила, есть сведенья,
институт востоковеденья.
Девки, если что случается,
к ней, как к мамке, обращаются.
И она (разок подслушал я)
чётко рулит, тётка ушлая.
Между всякими советами
про анальности с минетами
трёт им: пользуйтесь резиною.
Все зовут её Розиною.
Так у ней под левым выменем
есть татуха — гробик с именем,
крест и надпись: Позови меня!
Как-то спросил её: кто это, Зин?
Сын.

За ненадобностью — пнул ботинок.
Видимость порядка на столе
обозначил. Пепельницу вынул.
Огляделся, натянувши плед.
В табаке — навалом никотина.
На тарелке кубик Крем-брюле.
Кот мне демонстрирует, скотина,
что в душе он где-то в чём-то — лев.
В каждом из окон — висит картина —
бредни инея с морозом на стекле.

…Хорошо зимой!
Когда — в тепле.

Это воспоминание — первым вспоминается.
Потому, что в нём ничего не меняется:
стенки, картинки, озимый балкон —
тот же удобный, любимый загон.
Утро — прыжок из вагона в вагон.
И так — пятьдесят, сто, двести..?
А он —
на месте.
А всё движение —
воображение..

Лиловое уныние
испытываю втуне я.

В окне — на скатерть инея
попало Полнолуние.

Когда в душе не кошено —
в траве тревога прячется.

Гляди в глаза, Горошина!
Зажмурилась. Артачится.

В лиловом столько  лишнего
тушуется, теряется.

Монеткою Всевышнего
чей Талисман валяется?

Все лезут в бой с мыслишкою:
авось! И многих вывезло.

На Ровном Месте Шишкою
вон Что-то жёлто вылезло.

Победы. Поражения.
Да мне — какая разница!

Лицо Без Выражения
моргнуло, вроде — дразнится.

Да мне — какая разница!
Кыш, виденье гнетущее!
Исчезла Безобразница.
Небось, прикрылась тучей.
И…-
ничуть не лучше.

Утро. Пятница. Неделя
дальше длится. Еле-еле.
Два дружка — Зима и Лень.
Чуть журчат эмоций трели
в чёрно-белой акварели.
Утро. Жизнь.
Татьянин день.

Сегодня день был длинный.
Болела голова.
Листал роман старинный —
картинки да слова.

Звучало плохо тело,
свернувшись калачом.
Мечтать мне — расхотелось.
И думать. Ни о чём.

И чувствовать.
Устали
упорствовать мечты
о том, что цветом дали
светлее пустоты.

Да, Время — обозримо.
Боль — истребитель чувств.

…Приму причиной — климат.
А возраст — не хочу.

Ночь ращепила свет — на нет,
оставив лампочки планет,
вовсю уже не жжёт их.
Им — Отраженец Жёлтый,
дырой на шторе,
надрывно вторит.

Устремясь куда-то, в позе
затяжного бегуна —
мне напомнил паровозик
этот детства времена.

Пришёл на Детскую Железную Дорогу
и, с порогу:
В машинисты нельзя ли?
…Не взяли.