Навтречу мне тащится божья коровка.
Да как-то обыденно, даже неловко,
не та в ней походка, в походке — сноровка.
Гнусавит под нос старомодную песню.
— Здоров, балерина, что, вышла на пенсию?
Ага — отвечает вдруг басом старухи. —
Вчера. Поползли уже, значится, слухи!
Закончилась слава. Пусты медоносы.
А всё этот гад, стрекозёл-недоносок!
Я, говорит, устал,
у меня простатит,
слишком стала толста,
невозможно нести,
делать некоторые па.
Да и тупа.
Корчит из себя вельможу.
Ну, я и плюнула ему жёлтым в рожу.
Туда- сюда.
Скандал.
Он мне тоже
дал
по роже.
Тут и я, не будь нимфеткой,
треснула его табуреткой.
По темечку тык —
он и сник,
оставил старания.
Потом партсобрание.
Все эти завистники
повисли, как
блохи на собаке,
всякие про меня враки
метут помелом.
Я им в ответ тоже гадость раз пустила..!
Ай, мне и поделом —
сама распустила…
Да, о чём там разговор!
Я сейчас поступила
в хор,
к кенарам,
тенором.
Думаю — потяну.

Ну…
Я ей тактично ответил:
Ну-ну.

Путь земной у каждого тернист и нелёгок.
Ведь мы рискуем — всегда и всем, практически с пелёнок.
Как разобраться, на верный ли курс ты лёг!
Хочется, если оступишься — знать бы, как и где.
Ведь что-то на то в нас самих намекает же!..

Помню, при встречах, со мной приветливо здоровался мотылёк
по фамилии Камикадзе.
Он был тих и мил.
Не сказать, что дебил.
По характеру напоминал овечку.
Крепко не пил.
Жил не тужил.
По делам всё кружил.
Часто летал на речку.
Ни с кем не дружил.
Шил.
Из еды любил
гречку…

Он вечером как-то собой потушил
мирно горевшую свечку.

Ты возьми на заметку:
где под тополя ветку
затекает ручей
по прозванью Ничей,
мы, идя на разведку
всяких там мелочей
или крупных объедков —
нарвались на медведку.
Ох, и зла!
Не припомню хуже лица.
А с нами была
Машка, жужелица,
так она её — сожрала!
Ещё  и  гусеницу, Светку,
что ползала, как неживая…
Да ты так не переживай, а!
Не волнуйся.
А туда — не суйся.

«Она в любви призналась мне
при переполненной Луне
однажды ночью, по весне,
когда листвой шептал про рай
нам, простодушным, месяц май.
Ах, говорит, сведёт с ума
от вас идущий аромат.
Вы, говорит, хоть рост и мал,
мне привлекательны весьма.
Пойдёмте в поле. Так светло…

Но тут — ботинок с неба — хлоп!»

…И разрыдался.
Коля.
Клоп.

Один мой друг, Степан, паук,
был одинокий дуралей.
Сказал, что цвет — такой же звук,
но — собранный с других полей.
Боялся стаи журавлей,
причём — которая на юг.
Считал за зеркало утюг.
Твердил, что счастлив — кто наглей.
Любил ловить с похмельных мук
в пушистых листьях липы тлей,
нектар лакая как елей,
он тле шипел: Ещё налей!

…Не то, что друг — паук знакомый.
Он, кстати, плохо кончил — комой.

Закат, по цвету — грудь синицы.
От холода Луна куксится.
Явно злится.

А музыка — ползущая гусеница.

Время похоже на панцирь улитки.
Кто-то его вынудил
собирать улики.

А из музыки — душу вынули.

На четвёртое и пятое —
зима треклятая..

Притяженью сил не потакая,
разминулся кое-как с тоскою.
Эта ситуация такая
мне знакома, было и такое.
Пригласительный прислали.
Я — не взял.
Хочется размякнуть —
а нельзя.
Стезя
не та.
Итак устал.

Жил да был непонятных кровей
огнедышащий муравей.
Считал себя жертвой мутации
от лучей неземной радиации,
про изъян говорил: неверны
были хитрые фазы Луны
в день рожденья его.
От беды
охраняясь, он возле воды,
не работая, вечно лежал
и, стесняясь, почти не дышал,
не болтал, не ругался, не пел,
с отвращеньем палёное ел.
И — умнел.
Ведь от жизни такой
глупость гордому духу — на кой!
Вот.
Однажды, на старости лет,
догадал он, в чём жизни секрет.
Крикнул: Эврика! (зря я хвалил…) —
муравейник-то и подпалил
вместе, значит, с родимым леском.
Реактивною силой влеком
(иль Судьбой..?) — оказался в реке
и утоп в неизбывной тоске.

…Один опрометчивый выдох.
А ведь был выход.
Ведь можно было помочь, а!
Сказали б: Живи молча,
трудись у курцов — зажигалкой.
Жалко.
Прям хочется — матом!

Все звали его — Геростратом.

В пространства капилляре я застрял
там, где геометрический квартал.
Оставил чуть заметные следы,
с балкона выдыхая сизый дым.
И ощущал минуты полторы
летящие во мне микромиры
заботливо. Иным слегка помог,
те даже не заметил, так продрог
от чувств.
Я сигарету потушил,
пошёл в тепло и…-
дальше жил.

Жизненные тяготы, кромешность
смысла бытия, никчемность уз,
прочее такое — тяжкий груз.
Конечно.
Но!
Если ощутишь в себе ты — нежность..,
считай,
что пробуешь на вкус —
Рай.

нежность (definition)The Free Dictionary: endearments, tenderness, fondness, subtlety affettuosità ternura الرقة τρυφερότητα Zärtlichkeit tederheid ømhed ömhet нежност сущ. →